статьи

Что же такое амурский тигр?
Попробуем немного абстрагироваться от образа тигра, как картинки на экране телевизора или цветном календаре. Подойдем к нашей домашней кошке, возьмем ее на руки, погладим, почешем ей брюшко, чтобы она от удовольствия растопырила лапки и выпустила коготки, заурчала, обнажив длинные острые зубки. А теперь все это увеличим мысленно в сто раз! Легкий укус пасти, который вы ощущаете, как острое покалывание, теперь пробивает вашу руку насквозь и способен раздавить ваш череп. Игривый шлепок полурасслабленной лапой, который оставляет царапины на вашей кисти, дробит ваши кости и отправляет вас на тот свет. Мышь для этой кошки – размером с косулю или собаку, а крыса – размером с кабана. И, что характерно, Wiskas эта киска не ест. Она должна убивать, чтобы жить, минимум каждые три дня. Каждый тигр убивает около сотни крупных животных в год. Что СТРАШНО? Но самое страшное в тигре – это его глаза. Это безразличный, проникающий насквозь взгляд самурая, намерения которого невозможно предугадать: то ли презрительно пройдет мимо, то ли с полуразворота коротко рубанет тебя мечом так, что успеешь увидеть в последний миг жизни, лишь неведомо откуда взявшуюся серебристую полосу стали. И вы что – хотите, чтобы люди, живущие бок о бок с тигром, его любили?
Амурский тигр и местное население
Однажды во время визита иерарха одной из международных экологических организаций местные специалисты из кожи вон лезли, рассказывая о том, как успешно сотрудники Фонда вкупе с населением охраняют тигра. Это очень забавляло. Будучи охотником, мне очень легко было представить себе, с какими чувствами лично я бы отнесся к появлению такой «машины смерти» на своем участке. И тут в комнату, где происходила дискуссия, вошли два местных охотоведа – люди, хоть в тигре материально заинтересованные, но предварительно не подготовленные к беседе с начальством. Их я, для интереса, и взял в оборот. - Скажи, Иван, а местный охотник, если увидит тигра, выстрелит в него? - Ну, - потер щетину только что вернувшийся из тайги Иван, - наверное, выстрелит. Это ж сколько тигр ему неприятностей приносит. - А каждый охотник выстрелит в тигра, если его увидит? - Ну, - Иван задумался. – Наверное, только тот не выстрелит, который тигра боится. Тут навострил уши иерарх. - То есть тот, который испугается, что его поймает инспекция? - Что? – Иван, похоже не понял вопроса. – Да кто ж его в тайге поймает? Нет, если он кого и забоится, то только самого тигра. Ну, попадет плохо в него, так тот его покалечить может. Вот у нас недавно, - но тут понял, что говорит что-то лишнее, смутился и вышел. По экспертным оценкам Всемирного фонда дикой природы (WWF), количество тигров, отстреливаемых в уссурийской тайге каждый год, колеблется от 30 до 50 зверей. Косвенно эта цифра подтверждается результатами тигриных учетов, которые показывают стабильное количество полосатого хищника в тайге. А тем не менее тигр - кошка, и контрацептивами не пользуется. Куда же тогда уходит естественная прибыль популяции как в неконтролируемый отстрел? При этом общее впечатление создается такое, что тигра в тайге много. Тигр встречается и на крупных автострадах, и в пригородах Владивостока, и даже забредает в совершенно несвойственные ему приханкайские степи. Все чаще и чаще раздаются голоса ученых, что количество тигров, которое обитает сегодня в тайге, уже оптимально. Больше полосатых хищников, нежели есть сейчас, наш таежный Боливар уже не выдержит. Так что, получается, амурский тигр спасен? Да, скорее всего, что так.
Кто же спас амурского тигра?
Практически никто не может отрицать того факта, что после 1991 года именно Китай, чьи граждане занимались скупкой мертвых тигров, и спас этого зверя. Дело в том, что китайское правительство приняло ряд постановлений, которые очень сильно ограничивали торговлю как самим амурским тигром, так и его частями, и полностью запрещали его импорт из-за границы. Я толком не очень хорошо себе представляю, что грозило этим перекупщикам, но подозреваю, что по китайским законам могли и на стадион вывести, и пулю в затылок пустить перед телекамерами. Но, в отличие от российского правительства, которое никак не может понять, нужен ли нам амурский тигр и каково его значение для нашей страны и ее экономики, Китай предположил, что раз наличие спроса всегда будет гарантировать сбыт, то тигра гораздо проще в потребительских количествах развести. Как кроликов, коров или страусов, к примеру. И, что самое главное, китайцы это сделали! Как последнее доказательство этого, сегодня то же китайское правительство говорит о возможности ослабления запрета торговли тиграми и частями их тела внутри Поднебесной. Но это же значит, что в Китай вновь может хлынуть поток тигров, убитых в России. Потому что уж где-где, а у нас браконьер или перекупщик не может рассчитывать не только на пулю в затылок, но даже на минимальное тюремное наказание. А так как наказаний, подобных китайским, за нарушение природоохранного законодательства у нас нет и не предвидится, то напрашивается вывод: Китай спас амурского тигра, Китай может его и погубить.
Охота – способ примерить тигра с местным населением
на первый взгляд, куда ни кинь - везде клин. Официальную торговлю тигром Китай, судя по всему, разрешит. Ему нет дела до слабеющего Великого Северного Соседа (да и когда Великий Северный Сосед считался с Китаем в подобных мелочах?). Постсоветскую власть интересуют лишь проекты, приносящие немедленную и значительную прибыль – любую охрану природы она расценивает как необязательную дань условностям западного мира, который покупает у нее нефть. Местные жители тигра, мягко говоря, недолюбливают, и если бы его вдруг не стало, вздохнули бы с облегчением. О попытках транснациональных корпораций экологической направленности принять участие в спасении амурского тигра мы расскажем когда-нибудь подробнее, но пока очевидно одно. Они не в состоянии повлиять на ситуацию в районе, охваченном экономическим коллапсом и из-за этого испытывающем бум природоразрушительной деятельности, когда люди способны выловить и продать все – от трепанга до тигра и от кедра до древесного угля. Если что и сможет реально способствовать сохранению амурского тигра в России – так это грамотная и биологически обоснованная трофейная охота на него. Существует аксиома: тигра не могут спасти жители больших городов Америки и Европы, которые живут вдали от него и для которых уссурийская тайга – это даже не обратная сторона Луны, а, скорее, подобие спутников Сатурна. Тигра не могут спасти жители городов и городков Дальнего Востока, потому что они не живут с ним бок о бок. Его не могут спасти и жесткие карательные меры любых инспекций, потому что… Здесь много «потому что», но я обобщу – невозможно воевать с целым народом. Тем более со своим собственным народом, не имея полной уверенности в своей правоте и будучи ограниченным в карательных правах. Гораздо проще с этим народом находиться в сговоре. Мол, мы делаем вид, что вас ловим, а вы делаете вид, что ловитесь. Тигра могут спасти только сельские и таежные жители Дальнего Востока. Охотники-промысловики, лесорубы, сельские браконьеры. А они сделают это только тогда, когда будут понимать: за то, что в тайге живет тигр, они получают деньги. Настоящие деньги – не те крохи, которые отпускают сегодня экологические фонды и которые оседают преимущественно в карманах горожан. А серьезные средства, на которые можно и трактор купить, и собственное дело открыть, будучи никому не обязанным, может дать трофейная охота на этого зверя. Но прежде чем стрелять, надо понять, сколько тигров сегодня действительно живет на Дальнем Востоке России?
Трудности учета хищников
Когда я сам учитывал медведей, то столкнулся с трудностью, которую знает каждый охотовед или опытный охотник, работающий на одном и том же участке много лет. Крупные хищники – будь то медведи, волки или тигры – обитают на определенном куске земли, который называется их участком. Но участки эти не огорожены невидимыми границами, как дачные сотки, они пересекаются, накладываются один на другой. Собственный участок может иметь только вполне взрослый зверь, который способен его, в случае необходимости, защищать от себе подобных. А молодые хищники, которые пока не имеют шансов занять собственный кусок тайги, проходят период «великовозрастного балбесничанья» - беспорядочно бродят по лесу. Именно такие звери преодолевают огромные расстояния и дают пищу газетным публикациям, обнаруживаясь или в низовьях Зеи, или в верховьях Гонама – в нескольких тысячах километров от Уссурийского края. При этом следы этих хищников-подростков очень похожи между собой и, главное, чертовски многочисленны (хотя бы потому, что из-за недостатка жизненного опыта им приходится охотиться значительно больше, чем взрослым зверям).

Моего авторства здесь нет!